Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Российская Коммунистическая Партия (большевиков)
Известия Гомельского губернского комитета Российской коммунистической партии
Двухнедельный журнал
№4 (87)
28-е февраля 1925 года
(8-ой год пролетарской диктатуры)
Издательство «Гомельский рабочий»
1925
Гублит №507
Заказ №2584 — 2800 экз.
Типография «Полеспечать»
ИСТПАРТ
Январские дни 1905 г. в районе Полесского Комитета Р.С.Д.Р.П.*)
Митинг и кровавое столкновение с полицией. — Забастовка усиливается. — Похороны жертв произвола. — Конец революционной недели.
Вернёмся к описанию рабочего движения в Гомеле в январские дни. Читатель помнит, что 16-го января была объявлена всеобщая забастовка, к которой присоединились все городские рабочие.
17-го января всеми с нетерпением ожидалось присоединение к забастовке рабочих мастерских Либаво-Роменских жел.-дор. Ожидания эти, паче чаяния, не оправдались. Как ни работали агитаторы Полесского Комитета, как ни велико было рвение передовых рабочих к забастовке, — вся масса железнодорожников, запуганная репрессиями и свирепыми угрозами полиции, к забастовке не примкнула.
Читателю, незнакомому с историей рабочего движения в Гомеле, этот факт может показаться несколько загадочным. Если вспомнить, однако, что до конца 1904 года Гомельские железнодорожники почти не были задеты общим движением российского пролетариата, что они в течение долгого времени являлись объектами черносотенной агитации и ещё в конце 1903 года приняли участие (конечно, как слепое орудие в руках «предержащих властей») в антиеврейском погроме, если всё это вспомнить, — в факте безучастного отношения железнодорожников к январской забастовке не останется ничего загадочного.
Как бы то ни было, известие о том, что депо не присоединяется к забастовке, сильно повлияло на настроение бастующих 1).
Расклеенное по городу объявление Могилёвского губернатора, грозившее принять самые строгие меры против «бунтовщиков», ещё более охладило это настроение. «Старики приказчики, — писали в связи с этим из Гомеля, — пошли в открывшиеся магазины и лавки, молодые не знали, что делать. Многие рабочие рвутся в мастерские и заводы» 2).
В городе, очевидно, скоро восторжествовал бы полный «порядок», если бы не кровавое столкновение с полицией 18-го января.
18-го января утром в большой синагоге во «Рву» Комитетом Бунда был созван митинг для обсуждения создавшегося положения. Проведавшая об этом полиция не замедлила выслать к месту собрания 12 солдат во главе с рядовым Шкваром, и не успел докладчик закончить своей речи, как собрание облетела роковая весть о провале 3). Большинство собрания составляли неорганизованные рабочие, которые, потеряв самообладание, бросились к дверям и окнам, ища спасения от угрозы ареста.
Усматривая в этой «попытке к бегству» вполне законный повод для расправы, озверелые солдаты набросились на разбегающихся участников собрания, а городовой Шквар, в ответ на раздавшиеся со стороны членов боевого отряда выстрелы в воздух, без всякого предупреждения открыл стрельбу по толпе 4).
Жертвой этого дикого произвола пала молодая девушка, работница мешочной мастерской, Дворкина. Пуля городового убила её наповал. Двое рабочих и одна приказчица были смертельно ранены. Один из них, пронзённый штыком солдата, Каган, тотчас же скончался. Виновникам этой жестокой расправы не поздоровилось бы, вероятно, за пролитую кровь рабочих, их спасло лишь то, что стрелять в них без риска попасть в толпу нельзя было. «Весть о случившемся», писали в «П. И.», «взволновала наших, даже самых мирных обывателей. Настроение рабочих крайне возбуждённое 5).
Шедшая было на убыль забастовка вспыхивает с ещё большей силой и принимает ещё большие размеры.
Теперь бастовало свыше 1000 человек. Присоединилась и часть русских рабочих. Революционное возбуждение достигает крайних пределов. Тут и там происходят сходки и собрания рабочих, устраиваемые зачастую по собственному почину. На этих собраниях из работников Полесского Комитета выступали Л. Владимиров (М. Владимиров), «Абрам», (Фёдор Вайнберг), Александр Арнольдович Экк, «Алексей» (Мирон Черномазов), Лев Драгунский и др.
В эти дни Полесский Комитет сильно развил печатную агитацию.
«Все голодные, бесправные, — говорится в изданной П. К. прокламации «Ко воем рабочим» 6), — все, в ком не заглохло чувство чести, кому дороги интересы трудящегося люда, все поднимайтесь на борьбу!»
«Бой ведётся по всей линии».
«Товарищи! Отзовёмся же и мы!»
«Разве живётся нам лучше других?!! Разве меньше обирают нас хозяева и фабриканты?!»
«Разве меньше издевается начальство?!»
«Нас душит деспотизм и произвол, — продолжает прокламация языком той самой петиции, с которой Петербургские рабочие шли к царю 9-го января, — мы задыхаемся, нет больше сил»…
«Пойдём на борьбу в ряды наших братьев, рабочих всей России, за лучшую долю, за исполнение наших требований».
«Вперёд! Заря новой жизни уже занимается».
Распространялись также прокламации: «Ко всем» (издание П. К., 1500 экз.), 2Царь и народ2 (изд. П. К., 1000 экз.), «Товарищи рабочие» (П. К., 1800 экз.), «К солдатам» (изд. Ц. К., 800 экз), «Купля-продажа» (Ц. К., 500 экз.), «Слово и дело русского самодержавия» (Ц. К., 500 экз.). «Полесский Листок» № 2 и др. 7).
Из распространившихся Комитетом Бунда листовок особенным успехом пользовалась прокламации Ц. К. Бунда «К борьбе» 8).
19-го января состоялась похороны убитой работницы. В связи с этим были закрыты все магазины, конторы, училища. Огромная 3000-ная толпа провожала гроб, на который была возложена лента с надписью: «Жертве русской революции от гомельского пролетариата» 9). По дороге к кладбищу длинную похоронную процессию, превратившуюся в грандиозную манифестацию против царизма, сопровождали полиция и войска. Однако, помешать процессии они не осмеливались.
На кладбище выступали ораторы из Бунда и Полесского Комитета, затем было прочтено стихотворение на еврейском языке «Могила открыта».
Когда процессия возвращалась с кладбища, у здания тюрьмы произошёл трогательный эпизод: заключённые приветствовали рабочих маханием шапок. В ответ их поздравляли с началом революции 10).
На следующий день должны были состояться похороны другой жертвы полицейского произвола — рабочего Кагана. Но уже утром стало известно, что полиция собирается тайком похоронить его, опасаясь «беспорядков». Организацией П. К. были приняты меры. Товарищи дежурили на кладбище до прихода публики 11).
Собралось около 5000 человек. Как и в первом случае, на труп была возложена красная лепта с надписью: «От товарищей Российской Социал-Демократической Рабочей Партии». Затем было произнесено несколько речей памяти Кагана.
От Полесского Комитета над могилой выступал «Алексей» (Мирон Черномазое). «Алексей» говорил о том, что рабочий класс должен активно вмешаться в современную политическую борьбу. «Товарищи, — говорил он, — сегодня мы ведём себя «нехорошо». Мешаем спокойствию буржуазии, борясь с варварским самодержавием. Завтра мы будем вести себя ещё более нехорошо, когда могучим пролетарским восстанием заставим вздрогнуть весь мир, борясь со своими эксплуататорами — буржуазией за конечную нашу цель — социализм» 12).
Другой оратор — комитетчик — говорил: «Мы одни, все окружающее нас — наши враги. Помогая нам, она действуют против себя. Вчера мы, тысячи рабочих, недалеко отсюда также окружали могилу убитого нашего товарища. Завтра же, может быть, эта толпа будет окружать могилы тех, кто сегодня падёт в борьбе. Мы знаем это, и нам не страшны жертвы».
Возвращались рабочие с похорон стройными рядами по Румянцевской, Базарной и Кузнечной улицам, оставив на кладбище горячую клятву «носить знамя социализма» в бороться с тем «варварским абсолютизмом, жертвой которого сделались т.т. Каган и Дворкина».
Забастовка продолжалась целую неделю. Число участников всё время составляло 1000 человек. Прекратилась забастовка по предложению организаций Бунда и Полесского Комитета, выступавших в эти дни революционного протеста гомельских рабочих объединённо 13).
22-го января на нескольких собраниях было объявлено о решении прекратить стачку. «Хотя во многих городах стачки прекращены — говорили на этих собраниях — но тем не менее революция ещё продолжается.
Теперь наступает только кажущееся затишье, но пролетариат, вступив в активную борьбу с самодержавием, готов ежеминутно возобновить борьбу, и борьба эта не кончится до тех пор, пока пролетариат не добьётся политической свободы, чтобы иметь возможность бороться за своё окончательное освобождение — за социализм» 14). Так кончилась в Гомеле неделя революционного протеста, открывшая бурный революционный год.
Я. Драпкин.
*) См. «Изв. ГК», № 3.
1) «Последние Известия», № 214, от 9 февр. (27 января) 1905 г.
2) Там же.
3) «Известия Гом. Губкома РКП», № 59. Страничка Истпарта. Воспоминания Влюдина.
4) «Полесский Листок», № 2
5) «Последние Известия». № 218, от 4 марта (19 февраля) 1905 г.
6) Прокламация «Ко всем рабочим» была издана Пол. Ком. в 2500 экз.
7) Все эти прокламации распространялись не только в Гомеле, но и в ряде других городов и местечек Могилёвщины и Полесья.
8) Ясно формулируя революционные задачи рабочего класса и призывая рабочих к открытой вооружённой борьбе, эта прокламация пользовалась большим успехом.
9) «Полесский Листок» № 2.
10) «Полесский Листок» № 2.
11) Там же.
12) Там же «Впечатлення».
13) «Последние Известия», № 218,
14) Там же.