Известия Гомельского губернского комитета Российской коммунистической партии, 15 февраля 1925, №3

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Российская Коммунистическая Партия (большевиков)

Известия Гомельского губернского комитета Российской коммунистической партии

Двухнедельный журнал

№3 (86)

15-е февраля 1925 года
(8-ой год пролетарской диктатуры)

Издательство «Гомельский рабочий»

1925

Гублит №424
Заказ №2325 — 2700 экз.
Типография «Полеспечать»

izvestiya-gomelskogo-gubernskogo-komiteta-rossijskoj-kommunisticheskoj-partii-15-fevralya-1925-3-2izvestiya-gomelskogo-gubernskogo-komiteta-rossijskoj-kommunisticheskoj-partii-15-fevralya-1925-3-3izvestiya-gomelskogo-gubernskogo-komiteta-rossijskoj-kommunisticheskoj-partii-15-fevralya-1925-3-4izvestiya-gomelskogo-gubernskogo-komiteta-rossijskoj-kommunisticheskoj-partii-15-fevralya-1925-3-5izvestiya-gomelskogo-gubernskogo-komiteta-rossijskoj-kommunisticheskoj-partii-15-fevralya-1925-3-6izvestiya-gomelskogo-gubernskogo-komiteta-rossijskoj-kommunisticheskoj-partii-15-fevralya-1925-3-7izvestiya-gomelskogo-gubernskogo-komiteta-rossijskoj-kommunisticheskoj-partii-15-fevralya-1925-3-8
ИСТПАРТ

Январские дни 1905 г. в районе Полесского Комитета Р. С.-Д. Р. П. [б.]

Первые отклики в Гомеле. — Железнодорожники пытаются бастовать. — Аресты. — «Началось». — Всеобщая политическая забастовка . — Стычки с полицией. — Банкеты.

Ещё до «кровавого воскресенья», когда в Гомеле стало известно о забастовочном движении в Петербурге, социал демократические организации (Полесского Комитета, РСДРП и Бунда) повели усиленную агитацию среди рабочих за объявление забастовки в знак сочувствия и солидарности с петербургскими товарищами.

8-го января (все даты по старому стилю) состоялась массовка еврейских и русских рабочих. Участвовало 250 человек. Выступавший оратор в докладе о текущем моменте говорил о необходимости сомкнуться под знаменами социал-демократии для решительной борьбы с царизмом. Здесь впервые раздался призыв к всеобщей стачке, открытым собраниям и демонстрациям.

12-го января Полесским Комитетом было созвано собрание передовых рабочих железнодорожных мастерских. На этом собрании выступал приезжий социал-демократ. Речь его была внимательно выслушана собравшимися, которые тут же единодушно решили на следующий день, объединившись со всеми сочувствующими стачке, никого не пускать на работу 1).

От слов железнодорожники не замедлили перейти к делу. Рано утром 13-го января на мосту у входа в мастерские стояла, уже группа участников собрания, никого не пропускавшая на работу. Таким образом, на мосту собралось человек 250-300 рабочих, среди которых «передовики» и, выросшие как из-под земли, студенты повели агитацию за забастовку. «В С.-Петербурге и других городах», говорили агитаторы, «рабочие объявили забастовку, а потому и в Гомельских мастерских должны поддержать товарищей-рабочих 2).

Неожиданная провокация, однако, привалила всё дело: один из рабочих донёс железнодорожной жандармерии о «крамольных» намерениях товарищей, и через несколько мгновений «к месту происшествия» в сопровождении полиции явился жандармский офицер, заставивший рабочих пойти в мастерские. Тут же были арестованы, как зачинщики, рабочие: Дмитрий Свиридов и отец и сын Юльян и Ефим Пиостухи. На квартире последних двух, по агентурным сведениям, накануне происходила сходка железнодорожников.

Агитация за забастовку не прекратилась и после этого. И жандармский ротмистр Дудкин совсем не преувеличивал настроения рабочих, когда доносил в департамент полиции, что «забастовка возможна сегодня».

Вечером 13 января были снова произведены аресты: полиция проведала о происходившем собрании, явилась туда и арестовала четырёх человек. Все остальные были переписаны и освобождены. В числе арестованных оказался также эс-эр Г. Цыпин. Жандармской офицер Шебеко не замедлил сфабриковать «громкое дело», по которому Цыпин обвинялся в участии и произнесение преступной речи («призывал к ниспровержению существующего строя и забастовке») на железнодорожной сходке.

Бессмысленность этого обвинения была совершенно очевидна: тем не менее, Цыпина продолжали содержать под стражей в знаменитом «порядке охраны» за произнесение никогда не произносившейся речи на сходке, в которой он, как мы сейчас увидим, не принимал никакого участия.

22-го января в вышедшем 2-м номере «Полесского Листка» в связи с этим была помещена заметка, в которой П. К. заявляет, что «названное лицо не только не было на организованной нами сходке, но и ничего общего не имеет с нашей организацией…» Цыпин, конечно, продолжает сидеть.

Между тем, как полиция своими беспрерывными репрессиями пыталась успокоить надвигавшееся рабочее движение, в Гомель прибыли первые достоверные сведения о характере событий 9-го января в Петербурге. Впечатление, произведённое этими сведениями на Гомельских рабочих, трудно передать. Выпущенный Полесским Комитетом в 2500 экземплярах листок «Началось» быстро распространился среди рабочих, которыми призыв к протесту и борьбе был принят, как нечто само собой разумеющееся.

На 15-е января Комитетом Бунда был назначен открытый митинг протеста на «Рабочей бирже» (Кузнечная улица). Митинг этот пришлось, однако, отложить вследствие того, что полиция и войска устроили в этот день довольно внушительную демонстрацию своих сил, запрудив все улицы города 3).

Вместо него было устроено несколько массовых собраний, на которых перебывало более 700 человек. Говорили о текущих событиях, о необходимости вступить в активную борьбу с самодержавием. Рабочие приветствовали решение организации присоединиться к Петербургским товарищам и расходились с собрания с возгласами, революционными песнями и выстрелами 4). В тот же день на «Америке» 5) среди улицы состоялось собрание, в котором участвовало 2000 человек; произносились речи по поводу событий к Петербурге. Было несколько стычек с полицией, пытавшейся разогнать собравшихся 6).

Всеобщая политическая забастовка стала лозунгом дня.

Среди железнодорожников и городских рабочих было распространено в довольно большом количестве экземпляров отгектографированное воззвание Гапона 7). Распространились и другие листки, призывавшие к забастовке и открытой вооружённой борьбе.

В воскресенье 16-го января была объявлена всеобщая стачка. В первый день забастовали все еврейские рабочие Гомеля. Забастовавшие рабочие обходили мастерские и магазины, призывая рабочих и приказчиков бросить работу. Все тотчас же присоединялись к бастующим. 8)

К стачке примкнуло также 150 кухарок и служанок, затем забастовали фармацевты, частные учителя и учительницы и служащие в конторах и банках 9).

Возбуждённые толпы забастовщиков расхаживали по улицам, открыто обсуждая «злобу дня» и выражая свою ненависть и презрение к казацким разъездам.

Не обошлось без столкновений с полицией и войсками. Гомельский корреспондент в таких чертах описывает эти столкновения и настроения рабочей массы в «П. И.» 10).

«При виде групп рабочих царские опричники старались чем-нибудь да проявить себя: казаки атаковали прохожих, городовые с полициймейстером во главе пытались разогнать толпы рабочих, которые на эти беспрерывные нападения часто отвечали выстрелами. В продолжение дня то на одной, то на другой улице происходили стычки между казаками и рабочими, но каждый раз это доблестное воинство встречало дружный отпор. На Кузнечной улице не в меру усердствовавший казак бросился в толпу, но тут же его стащили с лошади и порядком избили; лошадь его, говорят, ранена. В другом месте яти башибузуки пытались арестовать несколько человек, но сбежавшаяся толпа рабочих сейчас же отбила товарищей.

Настроение рабочих — заключает корреспондент — было революционное. Обыватели боялись ходить по улицам, а в городе только и было разговоров, что о забастовке».

В этот день не на шутку перепугавшийся ротмистр Шебеко 11) телеграфировал из Гомеля шефу жандармов: «В Гомеле начинаются беспорядки на улицах. От конвоя отбит арестант, произведено в конвой несколько выстрелов. По улице большие толпы рабочих в возбуждённом состоянии; начинается забастовка; каждую минуту жду больших беспорядков. Принимаются меры» 12). А директор департамента полиции, пресловутый Лопухин, в ответ на посыпавшиеся из Могилёва телеграммы растерявшихся жандармских властей, телеграфно запрашивал Могилёвского губернатора, «имеются ли в Гомеле войска» 13).

Эта короткая телеграфная переписка довольно ясно отображает растерянность полиции и боевое настроение Гомельских рабочих.

Небезынтересно будет остановиться на настроении и участии в неделе революционного протеста либеральных кругов и интеллигенции Гомеля.

В средних числах января 14) на квартире зубного врача X и купца Марголина было устроено два банкета. Здесь присутствовал цвет, так называемого, общества и представители либеральной адвокатуры, съехавшиеся в Гомель ещё в конце 1904 г. для участия в нашумевшем Гомельском процессе 15). На этих банкетах выступал только что приехавший из Петербурга для работы в Полесском Комитете Александр Арнольдович Экк 16). Речь его была посвящена петербургским событиям (Экк был, кстати, свидетелем этих событий) и задачам пролетариата в наступающую революцию.

В качестве оппонента выступал известный Ратнер, доказывавший, что «нельзя делить шкуру не убитого медведя». Доклад Экка произвел на участников банкета сильнейшее впечатление. Здесь же производился и сбор в пользу пострадавших 9-го января по квитанционной книжке петербургского комитета РСДРП, привезённой Экком.

Кстати, коснёмся и другого банкета, происходившего при участии адвокатуры в Новозыбкове в первых числах января 17).

Банкет происходил в клубе, и в нём участвовало до 100 человек. Открыт он был речью председателя, местного земского деятеля, о том, что «необходимо высказаться по вопросам, возмущающим ныне всю Россию». Затем Тан 18) прочёл своё стихотворение «Свобода», которым открылся банкет литераторов в Петербурге, в зале Павловой.

Краткий отчёт корреспондента «П. И.» об этом банкете гласит: «Прис. пов, Кальманович говорил на тему «Что нам нужно», прис. пов. Ганфман — о земской борьбе за то, «Что нам нужно» (за свободу), и о Петербургском съезде; Мандельштам — о неизбежной реакции со стороны правительства и о необходимости готовиться к открытой борьбе: председатель и прис. пов. Соколов — о необходимости немедленного прекращения войны и созыва Учредительного Собрания; одни из местных педагогов — о свободе науки и преподавания. Тан проводил затем параллель между освободительной борьбой в прошлом и настоящем».

Особенно интересно заключительное выступление на этом банкете социал-демократа (очевидно, из Новозыбковской организации Полесского Комитета). Этот последний указывал на мнимую силу правительства и действительную силу пролетариата, на важную роль, которую последний сыграет в решительной схватке с общим врагом — самодержавием. Он призывал поэтому включить в либеральную демократическую программу требовании: 1) всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права и 2) свободы союзов и стачек.

Настроение было приподнятое: речам ораторов много и горячо аплодировали: прекрасная же речь Мандельштама и социал-демократа (я не уверен в том, что речь с.-д. правильно истолковывается корреспондентом «П. И.» Я. Д.) вызвали бурную овацию.

Из двух представленных проектов резолюции была принята более радикальная, которая тут же была подписана всеми участниками банкета и отправлена Черниговскому земскому собранию 19).

Учащаяся молодёжь Гомеля слабо откликнулась на январские события. Вышел, правда, листок «Группы сознательных учащихся», призывавший учащуюся молодёжь к забастовке, но участие её в движении было довольно незначительно.

(Продолжение в след. номере)

Я. Драпкин.

1) «Полесский листок», № 2, январь, 1905 г.
2) Ленинградский Истревархив. Дело Департамента полиции, Могилёвская губ. 1905 г.
3) «Последние Известия» Бунда.
4) Там же, № 218, от 14/III (19/II) 1905 г.
5) Одна из окраин Гомеля.
6) «Последние Известия», № 215 от 16(3) февраля 1905 г.
7) «Родные, кровью спаянные братья…»
8) «Полесский Листок», № 2, Гомель.
9) «П. И.», № 218, от 4 марта (19 февраля) 1905 г.
10) Там же.
11) Помощник Начальника М. Г. Ж. У.
12) Ист.-Рев Архив Дел департамента полиции за 1095 по Могилёвской губ.
13) Там же.
14) Интервью автора с Р. Серман.
15) В октябре 1904 г. в Гомеле началось слушанием дело о потопе, происходившем в Гомеле в сентябре 1903 г. Для участия в процессе в качестве защитников пострадавших евреев в Гомель прибыли представители лучшей русской адвокатуры: Зарудный, Мандельштам, Грузенберг и др.
16) Отбыв ссылку в Архангельске, Экк через Петербургский комитет прибыл для работы в П. К-т.
17) «Известия Гомельского Губкома», № 67, восп. т. З. Гинзбурга.
18) Писатель Тан Богораз. Прибыл в Гомель в качестве корреспондента одной из столичных газет к началу процесса.
19) Содержание резолюции приводится в одном из номеров новой «Искры» за февраль 1905 года.