Российская Коммунистическая Партия (большевиков)
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Известия Гомельского губернского комитета Р. К. П.
Двухнедельный журнал
№26, июль
Год издания III
Издатель «Гомгазета»
Гомель 1922 г.
Материалы по истории Р. К. П. и революции в Гомельской губернии
К истории дела М. Хатаевича, Ильицкого, Рахлиных и др. в феврале 1915 года
Летом 1914 года хищная лапа жандармов вырвала из рядов Полесской организации Р.С.-Д.Р.П. (так издавна называлась Гомельская большевистская организация) несколько преданных и стойких бойцов за освобождение пролетариата. Один из этих товарищей — нынешний секретарь Гомельского Губкома Р. К. П., М. Хатаевич уже рассказал вкратце историю этого дела в своих воспоминаниях, напечатанных в номере 22 «Известий Гомельского Губкома». Привожу соответствующее место статьи тов. Хатаевича:
«К весне и лету 1914 г. в результате общего подъёма революционной волны во всей России, наша деятельность чрезвычайно оживилась, закипела с лихорадочной быстротой и энергией. Международный женский праздник мы отпраздновали с большим успехом, провели в этот день целый ряд собраний рабочих и работниц. К первому мая (18 апреля) мы издали гектографированную прокламацию, в печатании и распространении которой я принимал активное участие. В день рабочей печати 22 апреля (по ст. стилю) мы так же провели рад собраний, распространили более 1000 экз. «Правды», собрали более 60 рублей. Собрания, массовки происходили почти ежедневно, при чём мы все больше и больше начинали пренебрегать соображениями конспирации, движение принимало даже в Гомеле всё более открытый массовый характер, выпирало, что называется, из подполья. Жандармы отчасти благодаря этому, и, главным образом, потому, что у нас в самом центре был провокатор, ждали более удобного для себя случая, чтобы накрыть с поличным.
Этот случай представился в июле 1914 года во время забастовки 6000 рабочих на Бакинских нефтяных промыслах, вызвавшей громадный отклик сочувствия и солидарности во всей России и целую волну забастовок сочувствия, и протеста против возмутительно наглых мер подавления и дезорганизации забастовки, предпринимавшихся со стороны администрации нефтяных приисков вкупе с царской властью. Во время печатания на гекгтографе листовки с призывом к однодневной забастовке протеста и денежным сборам в пользу Бакинских стачечников, были арестованы я, тов, Ильицкий и 3 брата Рахлиных. Это было за месяц до начала мировой войны. Нам было предъявлено обвинение по 102-й статье, к делу был припутан арестованный за месяц раньше, тов. Роман (Аронов), бывший здесь по поручению Ц. К., и мы шестеро после 11-ти месячного сиденья получили ссылку на поселение. Надо полагать, что этот наш провал был вызван не только нашей неосторожностью, но и действиями провокатора Мееровича и ещё одного типа (некий Валерьян), которого я лично имею очень веские и солидные основания подозревать в провокации, но прямых документальных доказательств этого, к сожалению, не имел. Несмотря на то, что жандармы имели такое приличное и наружное, и внутреннее наблюдение, они почти ничего не знали о действительном состоянии нашей организации, отчаянно путались в тех данных, которые представлялись агентурой, это с особенно большой наглядностью выяснилось во время допросов».
Таковы сведения, сообщаемые тов. Хатаевичем. Я могу дополнить их очень любопытным документом, доставленным одним из участников процесса тов. Соломоном (Зямой) Рахлиным. Этот документ представляет из себя официальную копию подробного приговора по описываемому делу. Копия несколько потрёпана и не имеет конца, но вся исторически-ценная часть сохранилась. Привожу этот документ полностью (без редакционных изменений):
«1915 года февраля 12-го дня настоящий приговор при открытых дверях Присутствия объявлен Членом Могил. Окр. Суда Новиковым при Товарище Прокурора сего Суда В. М. Ельницком, Секретаре А. И. Иванове с соблюдением 829-832 и 842 ст. ст. уг. суд. в присутствии подсудимых Эльи—Берки Орликова Аронова, Мордуха—Янкеля Эльева-Хононова Рохлина, Залмана Эльева-Хононова Рохлина, Менделя Мордухова Хатаевича, Гилеля Файкелева Ильицкого и Израиля Эльева-Хононова Рохлина, просивших выдать им каждому отдельно копию сего приговора и в отсутствии подс. — Янкеля Зеликова Малкина.
Член Могил. Окружн. Суда (подпись).
Приговор
1915 года февраля 10 дня, По указу Его Императорского Величества, Киевская Судебная Палата по Уголовному Департаменту, в закрытом судебном заседании, в следующем составе: Председательствующий Член Палаты П. Д. Каменцов, Члены Палаты И. А. Терновский, А. С. Шалимов, П. А. Битюгов с участием сословных представителей: Могилёвского Губернского Предводителя Дворянства Ф. Б. Бондырева, Могилёвского Городского Головы И. А. Семковского и Княжицкого Волостного старшины Д. В. Юрченко при товарище Прокурора Г. Н. Чеботареве и секретаре В. С. Моснаковском слушала дело о мещанах Элье-Берке Орликове Аронове, Мордухе-Янкеле Эльеве—Хононове Рохлине, Залмане Эльеве—Хононове Рохлине, он же Рахлин, Янкеле Зеликове Малкине, Менделе Мордухове Хатаевиче, Гилеле Файкелеве, он же Файвелев, Ильицком и Израиле Эдьеве—Хононове Рохлине, он же Рахлин, обвин. по 1 ч. 102 ст. Угол. Уложения.
Решением Особого Присутствия Киевской Судебной Палаты, с участием сословных представителей, мещане местечка Гейшина, Быховсного уезда, Могилёвской губернии, Элья-Берка Орликов Аронов, 33 г., города Гомеля, Могилёвской губернии Мордух-Янкель Эльев-Хононов Рохлин, он же Рахлин, 21 года, Залман Эльев-Хохонов Рохлин, он же Рахлин, 19 лет, Израиль Эльев—Ханонов Рохлин, он же Рахлин, 18 лет, заштатного города Докшицы, Борисовского уезда, Минской губернии Мендель Мордухов Хатаевич, 21 года, и местечка Брагин, Речицкого уезда, Минской губернии, Гилель Файкелев, он же Файвелев, Ильицкий, 20 лет, признаны виновными: Элье-Берка Орликов Аронов — в том, что, в 1914 году, вступив в число членов образовавшегося в городе Гомеле сообщества, присвоившего себе наименование «Полесская организация Российской социал-демократической рабочей партии» — и заведомо для него, Аронова, поставившего целью своей деятельности насильственное посягательство на изменение установленного в России основными Государственными Законами образа правления путём низвержения Царского Самодержавия и замены его демократической республикой, он в видах достижения указанных целей сообщества, в качестве члена такового, путём составления и помещения в газете «Трудовая Правда», предназначавшейся им для распространения чрез посредство одного из членов упомянутого сообщества среди железнодорожных служащих станции Гомель Либаво-Роменской и Полесской железных дорог, принимал меры к привлечению служащих упомянутых дорог к названному сообществу, указывая при этом в упомянутых выше газетных статьях: 1) На необходимость рабочим сплотиться в организацию, деятельность которой должна быть направлена к борьбе с органами правительственной власти и органами железнодорожной администрации за лучшие условия жизни и за их человеческое достоинство, 2) На необходимость в видах руководства в их деятельности чтения рабочими газетных статей журнала «Трудовая Правда», являющегося органом социал-демократической рабочей партии; 3) на целесообразность стачек рабочих, как средство борьбы с железнодорожной администрацией, и, кроме того, в видах осуществления возможности получения для распространения среди железнодорожных служащих, упомянутой выше газеты «Трудовая Правда», собрал, при участии других лиц, тридцать рублей на усиление средств так называемого «железного фонда». Мордух—Янкель, Залман и Израиль Рохлины, они же Рохлины, Мендель Хатаевич и Гилель Ильицкий в том, что, вступив в число членов преступного, образовавшегося в городе Гомеле, сообщества, описанного выше, они, в видах достижения целей этого с общества, в качестве членов такового, в ночь на 16-е июля 1914 года, составили и с целью распространения размножили прокламации от имени помянутого выше сообщества, в которых описывали забастовку Бакинских рабочих, и, обсуждая предпринятые правительством меры к прекращению этой забастовки, изложили «что возмутительное поведение с Бакинцами вызвало гневный протест Петербургских рабочих, изо дня в день многотысячная толпа с пением революционных песен выражает свой гневный протест против мер правительства: с развевающими красными знамёнами, с могучим призывом к низвержению кровавой династии, под крики — «Да здравствует республика» — сметает она, как пыль, полицейские отряды, то здесь, то там учреждаются баррикады, Петербург накануне великих событий»… Указывая далее на то, что рабочие Москвы, Харькова, Одессы, Тифлиса, Николаева, Костромы и других городов поднялись в защиту своих прав солидарно с петроградскими, авторы воззвания призывают рабочих города Гомеля «слиться в один мощный поток революционно-освободительного движения, сплотиться вокруг боевого красного знамени» и заканчивают прокламацию словами «Долой Самодержавие, да здравствует вторая русская революция», причём Мендель Хатаевич, Гилель Ильицкий и Израиль Рохлин, в целях размножения и распространения означенных выше прокламаций изготовляли гектографы. Тем же решением Особого Присутствия Киевской Судебной Палаты, с участием сословных представителей, мещанин гор. Быкова, Могилёвской губернии, Янкель Зеликов Малкин, 21 года, признан невиновным в том что, вступив в число членов преступного Образовавшегося в городе Гомеле сообщества, описанного выше, он, в видах достижения целей этого сообщества, в качестве члена такового, в ночь на 15-е июля 1914 года, составил и с целью распространения, размножил прокламации (тут идёт дословное повторение напечатанных выше выдержек из прокламации, которое я опускаю Г. Л.), при чём он, Янкель Малкин для гектографирования этих упомянутых выше прокламаций, доставил изготовлявшим их членам сообщества необходимую для гектографирования бумагу. Обращаясь на основании приведённого выше решения к обсуждению вытекающих из него для подсудимых законных последствий, Особое Присутствие Судебной Палаты находит: 1) что преступные деяния, вменённые в вину подсудимым Элье Аронову, Мордуху-Янкелю, Залману и Израилю Рохлиным, они же Рахлины, Менделю Хатаевичу и Гилелю Ильицкому по своим признакам приравниваются к тяжкому преступлению, предусмотренному 1 ч. 102 ст, Угол. Уложения, которое влечёт за собой, как нормальное, наказание, указанное ст. 10 Угол. Улож., т. е. каторгу на срок не свыше восьми лет. Это нормальное наказание, ввиду наличности в данных судебного следствия по настоящему делу оснований для смягчения вины всех поименованных выше подсудимых, Особое Присутствие Судебной Палаты признаёт справедливым смягчить каждому из них и согласно 53 ст. Угол. Улож. от наказания, определённого в 16 ст. того Улож., перейти к наказанию, указанному в ст. 17, т. е. к ссылке на поселение. Таким образом, подсудимые Элья Аронов, Мирдух—Янкель, Залман и Израиль Рохлины, они же Рахлины, Мендель Хатаевич и Гилель Ильицкий должны быть подвергнуты по лишении прав к ссылке на поселение в местности для сего предназначенные с последствиями по 23, 25, 28-31, 34 и 35 ст. ст. Угол. Уложения. При таком разрешении дела судебные издержки должны быть возложены на поименованных выше осуждённых по настоящему делу поровну и с круговой их друг за друга ответственностью, а в случае общей их несостоятельности к платежу — приняты на счёт казны. Вещественные доказательства согласно 36 и 38 ст. Угол. Улож…
На этом обрывается доставленный в Бюро Истпарта документ. Последние несколько строк затеряны, но они говорят о судьбе вещественных доказательств и совершенно не существенны. Приведённый документ дополняет рассказ товарища Хатавича некоторыми интересными подробностями, иллюстрируя отношение полиции к «Правде» и знакомя нас с текстом прокламации.
В настоящий момент некоторые из участников процесса уже умерли. Считаю небесполезным привести кое-какие сведения об этих выбывших из строя борцах.
Об одном из них тов. Хатаевич в цитированных выше воспоминаниях рассказывает следующее:
«Хочу несколько остановиться на личности арестованного одновременно со мной тов. Ильицкого. Весной 1912 г. он приехал в Гомель, будучи выслан сюда под надзор полиции из Екатеринослава. Работал он здесь каменотёсом. Он не был большевиком, был меньшевиком-партийцем, последователем Плеханова. В той борьбе, которая велась тогда между правдистами и ликвидаторами, он целиком занимал позицию «Правды». В нашей совместной практической работе не было ни одного случая, чтобы оказались какие-нибудь разногласия и расхождения в нашей общей линии, но когда мы вместе с ним вернулись из ссылки, мы очутились в разных лагерях, по обе стороны баррикады. Он оказался меньшевиком-интернационалистом, упорно оставался на своей меньшевитской позиции до последних дней. По полученным мною недавно сведениям, он умер от сыпного тифа в Екатеринославе».
Наряду с Ильицким умер и другой участник процесса, тов. Израиль Рахлин. В Бюро Истпарта имеются рукописные воспоминания о нём, принадлежащие перу его брата и сопроцессника тов. Зямы (приговор называет его Залманом) Рахлина. Привожу выдержки из этих воспоминаний.
«Израиль (Сота) Рахлин родился в 1895 году в Гомеле в семье мелкого кустаря-живописца. С детства отличался пытливым умом. С 11 лет работал в качестве ученика у своего отца. В 1912 году стал интересоваться революционной жизнью и некоторое время стоял на распутье, не зная, к какому течению примкнуть: социал-националистическому (Бунд, Поалей-цион и т. д.), ликвидаторскому или революционно-марксистскому. В 1914 г. Сота Рахлин сделал выбор и вступил в один с подпольных кружков Полесской организации Р.С.Д.-Р.П., где работал вместе о покойным Комисаровым, Кагановичем, Гинзбургом, своими старшими братьями и др. Недолго продолжалась его работа. В ночь на 15-е нюня (июля? Г. Л.) он с группой товарищей был арестован. Как при аресте, так и при допросах Сота Рахлин держался прекрасно. Молодцом держался он также в тюрьме и на суде. Через 3 месяца после вынесения приговора его с товарищами отправляют в Сибирь, где ему приходится перенести не мало испытаний. Вернувшись в 1917 году в Гомель, Сота Рахлин на время уклонился от правильного пути и стал активным левым эс-эром. Во время немецкой оккупации его арестовывает немецкая жандармерия, и полгода он проводит в концентрационном лагере в Германии. Освобождённый германской революцией, он вернулся в Гомель, вступил в ряды Р. К. П. и стал работать в Отделе Труда. Затем его направляют в Свердловский университет. Но не долго ему пришлось учиться. После поражения Деникина, Соту Рахлин а в числе других свердловцев мобилизуют и направляют на Украину для восстановления Советской власти. В Кремечуге он заболевает сыпным тифом, тиф переходит в воспаление мозга, и он умирает».
Описываемый процесс является чрезвычайно характерным отражением большевистской работы в эпоху «Звёзды» и «Правды». Приведённые в приговоре выдержки из прокламации Полесского Комитета содержит в себе не робкие заикающиеся «частичные требования» ликвидаторов, а революционные большевистские «неурезанные лозунги». Эти выдержки из прокламации свидетельствуют о в высшей степени революционной ситуации накануне войны.
Я хочу обратить внимание читателя ещё на одно обстоятельство: если он внимательно про чтит место приговора, касающееся Аронова, он убедится, что это место прекрасно иллюстрирует огромное влияние, которым пользовалась «Правда», и огромный страх, который она внушала «властям предержащим».
В бюро Истпарта имеется один документ, ещё ярче оттеняющий это. Недавно в Гомеле умер железнодорожный мастер Баньковский. У него и бумагах найден № 145 «Правды» от 27 июня 1913 г. В этом номере в отделе «Стачки в провинции» напечатано следующее сообщение:
«У железнодорожников.
Гомель.
Мастерские Либ.-Ром. жел. дор.
Литейный цех.
Издевательства литейного мастера Баньковского над рабочими превзошли всякие границы.
Служил он раньше на Александровском механическом заводе в Спб. в качестве разметчика, попал в Гомельские мастерские в 1895 г. и свил себе прочное гнездо, окружив себя холопами и шпиками. В первые годы с уст его не сходила площадная брань, так что даже начальник мастерских Юраго, при котором он выругал одного из литейщиков нецензурно, пробрал его за это.
Чернорабочие получают от 60-70 кон. в день при каторжном труде, сам Б. стоит над душой, чтобы не смел разогнуться, а разогнись, то пропала прибавка пятака за 5-10 лет. Многие из рабочих прослужили 10-15 лет и получают 70-80 коп. в день, поступали же на 60 коп. следовательно, за столь продолжительный период службы получили прибавку в 10-20 к. Литейщики тоже не имеют прибавки по 10 лет и более, зато подхалимы Д., Ш. и др. чуть не по два раза в год получают по 10 коп.
Возили однажды землю тачками в известное место, а Б. посадил ученика в конторе на окно смотреть и записывать, кто сколько тачек вывезет.
И вот в 1912 году одним из близких друзей г. Баньковского было сделано донесение в управление дороги анонимным письмом о том, что Баньковский посылает рабочих к себе на квартиру производить работы, а время пишет в мастерских, т. е. марки (номера) работают, а людей нет. Управление поручило госуд. контролеру г. Санееву проверить это донесение, и оказалось, что казна заплатила за работы, производимые у Баньковского 200 с лишним руб. Тогда управление выслало своего ревизора произвести дознание, и в результате все рабочие, которые работали, боясь последствий, отказались, а те, которые видели и знали о том, что работы производились, показали правильно и тем навлекли на себя гнев Баньковского. С тех пор он стал преследовать рабочих, давших показания не благоприятные для него, даже похвалился: «я всех их повышвыряю за ворота». Ввёл такой порядок, если кто опоздал на час, или не вышел до обеда, тот не имеет права оставаться работать вечер во время отливки (отливка через день). Заявили начальнику мастерских г. К., ничего не вышло (кум).
Затем станет у входных дверей и смотрит на часы, отмечает в книжке, — кто опоздал на 2-3 мин. прибавки не жди. Заглядывает в окна, кто как работает, даже зайдёт в отхожее и оттуда выслеживает в окно рабочих, сеющих шлак, кто сколько бросит лопат. Ввёл выбивку горячего литья, но здесь он обжёгся на литейщиках — решили не выбивать. Как он ни кричал, как ни старался, но сломить солидарности литейщиков не удалось.
Тогда он за отказ от выбивки горячего литья представляет на комиссию тт. Т. и К. Комиссия признала их здоровыми и как за отказ от работы — могли уволить не разбираясь с сутью дела.
Но здесь случилось то, чего, «начальство» не ожидало. Так как тов. Т. выбран от Гом. мастерск. в комитет по увечьям, то все цеха запротестовали против придирок маст. Баньковского и послали к начальнику мастерск. по 2 выборных от каждого цеха для переговоров по делу т. Т.
Благодаря стойкости всех за одного, тов. Т. и К. остались служить, а через несколько дней Баньковский отменил выбивку горячего литья и тем несознательным рабочим, которые продолжали её, сказал: не выбивайте, раз остальные не выбивают. Те поснимали шапки: «спасибо, господин мастер». А это спасибо только тов. литейщикам, а не ему. Итак тов. в единении сила»!
Замечательная вещь: «герой» этой заметки, мастер Баньковский сохранял у себя эту заметку в течение 9 лет и даже написал на полях свои комментарии, носящие характер самооправдания. Это показывает, как влияли заметки из «Правды», и прекрасно поясняет, почему таким ужасом веют слова приговора о сотрудничестве в «Трудовой Правде» и о распространении её.
Г. Лелевич
Гомель, 27 июня 1922
Редактор-Издатель: Гомельский Губком Р. К. П.